Как правило нашу замечательную столицу при планировании путешествий мы ставим в игнор. Здесь даже не то, чтобы какая-то специальная нелюбовь, или ещё хуже, ненависть. Просто чаще всего я сами поездки планирую так, чтобы сочесть приятное с полезным. И если уж выезжаю куда с пересадкой в Москве, другого по развитию российской транспортной инфраструктуры просто не бывает, то непременно выбираю время, чтобы вначале поработать, и только потом успеть на ночной рейс в тёплые страны.
Тут, как Вы все знаете, грянул кризис. Любая работа, благодаря умелому руководству волшебной экономикой накрылась медным тазом. Нет даже смысла рыпаться. Всё равно получишь болт с неправильной резьбой. Хотя, речь не об этом. Сайт у нас туристический. А над проблемами глобальными пусть светлые головы думают. Они за это зарплаты получают.
Просто купил билет, опять же, как водится, с пересадкой. Прилетаем утренним рейсом с столицу. Вечерним следуем дальше по маршруту. Можно было бы и сократить время ожидания и пересадки, но тут уже риск есть.
— Зима на дворе.
То туман, то метель, то ледостав на взлётной полосе. Того и гляди будет задержка, и полетит вся построенная цепочка путешествия снежной бабе под хвост. Поэтому дневное время в Москве нужно чем-то занять.
Жена, она на вещи смотрит с практичной и сугубо удобной точки зрения:
— Никуда не поедем. Будем тупо сидеть в аэропорту. В крайнем случае в кафе и пить. Печень перед отпуском тренировать.
Я, конечно, не настолько силён:
— Двенадцать часов не выдержишь. Пятую точку отсидишь. Она ещё в самолёте на долгом перелёте пригодится.
И подготовил я маршрут. И представил его на суд благочестивой комиссии.
— Прилетаем в восемь. Два часа добираемся на перекладных до станции метро Кропоткинская. В 11–00 запускают в музей имени Пушкина. А тот час, который разница, посвятим молитве и благочестию в лучшем храме всея Руси, в храме Христа Спасителя.
Открывают его, согласно расписанию и вывешенному на сайте объявлению в 9–00. Аккурат день получается спланированным с насыщенной экскурсионной, а главное, культурной программой. Лапушка моя немного поворчала, но за неимением альтернативы согласилась по всем предложенным пунктам.
Итак, путешествие начинается.
— Где он этот день? Он на каком календаре?
18 января, собственными персонами, где-то около десяти часов утра мы поднимаемся из кротовни метро на поверхность. Первое, что ощущаем, сшибающий с ног ветер. Пронизывающий. Ледянючий. Морозящий от макушки до кончика хвоста, с попыткой забраться под пуховик и остаться ночевать в бронхах.
На небе забрезжил рассвет. Хотя знаете, может рассвет уже давно, просто вокруг серость такая, что не поймёшь. То ли утро, то ли полдень, то ли тучи, как тучи прописались на московском небе лет на двести вперёд. Оплатив проживание по оптовой ставке. И на нас, на глупых туристов тем, кто на небе глубоко начхать.
— Чихать, правда, после такой прогулке нам придётся.
Нос вон уже покраснел и того гляди отвалится. Слякоть и сырость под ногами чавкают и тоже норовят попробовать человечий иммунитет на прочность.
На этом фоне среди голых и одиноких ветвей от редких деревьев, высятся золотые купола. Один большой по центру, и четыре маленьких. По краям. Узнаваемая картинка, известная по множеству фотографий.
Знаете, хоть храм и построили да освятили девятнадцать лет назад, но я в нём так ни разу и не был. Поэтому оцениваю для себя, как новинку и сравниваю уже с тем, что в жизни видел. А раз на всех углах кричат, что храм Христа Спасителя это новое чудо света, то и сравнивать я его буду именно с чудесами света.
— Да хоть с великими египетскими пирамидами.
Не поверите, но между ними реально есть общее. Когда моя жена впервые их увидела, я про пирамиды сейчас, то скуксила милую мордочку, губки надула уточкой и произнесла нечто крамольное:
— Фи. Я не думала, что они такие маленькие.
Теперь я стою на тротуаре напротив главного храма России и у меня отчётливая картинка тех воспоминаний. Потому что именно я сейчас готов скривить рожу рыбкой и восклицать:
— И это всё?
Рыбы, правда, молчаливы. Поэтому я только подумал про то, чтоб не обижать вслух самого Господа Бога и архитекторов, храм возводивших. Наверняка они старались. А то, что не угодили моим ожиданиям, так то мои проблемы.
Ключевое слово, я думаю, здесь именно «ожидания». Реально ситуация, как с пирамидами. Столько хвальбы, столько пиара, куча картин и репостов, фотографии в лучшем свете и с нужного ракурса. А когда видишь строение на самом деле, без увеличительного стекла, без ретуши и дополнительного подбора красок, да ещё при типичном московском тусклом освещении сквозь строй диких обложных облаков, тут маска напыщенности спадает, и перед глазами только то, что видишь здесь и сейчас.
Насладиться пейзажем и понять что к чему не позволяет всё тот же пронизывающий ветер. С Москвы реки. Храм стоит почти на набережной, на открытом месте. Сквозит вдоль него, только шапку держи. Поэтому ёжимся, поднимаем воротники и устремляемся ко входу. Зайдём внутрь, потом разберёмся со впечатлениями.
Очередной облом был зарегистрирован ровно минутою спустя. Двери входные не то, чтобы закрыты, но натянута лента поперёк. Как на месте преступления. И висит, колышется ветром, запретительная табличка. Почему-то на английском:
— Closed.
Что в русской транскрипции, мне доступной, звучит не очень приятно:
— Клозет.
Чешу репу. Клозет, он и есть клозет… То есть в переводе на бытовой язык:
— Мы, как обычно, в полной заднице.
Дальше давайте рассуждать. Не с государственных или всевышних позиций, а с моих. Мёрзнущих на московских просторах. С точек зрения простого, рядового человека. Маленького и слегка беззащитного перед «чиновниками от Господа Бога».
— Какого рожна, Вы, дорогие попы, доступ к храму закрыли?
Если это действительно так необходимо, то почему не предупредили? Ровно за сутки до поездки я специально смотрел время работы храма. Никаких ограничений там указано не было.
Я понимаю, что Крещение Господа нашего великий праздник. И вечером или на следующий день наверняка будет служба. Но так не в одном же взятом храме Христа Спасителя она проходит? В других церквях тоже молебны пройдут. Их же никто заранее не закрывает? Или здесь полное отражение церковной иерархии? Как в государстве. Маленькому человеку внутрь системы не прорваться, как ни старайся?
Видите сколько вопросов я от обиды накидал. Боюсь только, что на них мне никто так и не ответит. Если только Бог напрямую. Потому что он не в храме прячется, а в моей душе… И вообще, ей-ей, всё больше начинаю понимать отцов европейской реформации. Которые говорили, что посредники между сердцем человека и Богом не очень то и нужны.
Каюсь в крамоле, потому что я православный, но так меня кинули в очередной раз. Есть повод задуматься и подставить другую щёку.
Но партию вопросов продолжаю задавать:
— А почему надпись то именно на английском?
У Вас что, все прихожане иностранцы? Если для туристов, то на китайском нужно было писать. Они вон гляди, тоже сюда толпами пришли и мёрзнут вместе с нами на ветру почём зря. Околевшими ручками держать селфи палки. Из-за тремора озноба никак кадр приличный сделать не могут. Мне их, бедных, жальче даже, чем себя. Мне-то до Москвы по большому счёту пофигу. Ровно как и ей на меня класть хотелось. Не первый раз и не последний. А они вряд ли из-за храма только сюда потом вернуться.
Ладно. Бог с ними, с глупыми рассуждалками. Если «пущать не велено» я этого изменить уже не могу. Остаётся только обойти белокаменные златоглавые палаты по кругу. Запечатлиться по примеру китайских друзей на фоне. Жаль, на фотографии потом набат колоколов не услышишь. А он был. Стучит камертоном с завидным постоянством:
— Бом. Бом. Бом…
Не раздражает. Даже успокаивает натянутые нервы.
С тыльной стороны храма открывается вид на Москву реку. И тут же начинается пешеходный Патриарший мост, что ведёт на другие её берега. Мост, как и храм новый. Свежеотстроенный, патиной от сырости ещё повёлся. Не заплесневел в смысле. Мокреть на нём не смотря на ветер. Вот в нашем климате, если хоть немного дует, считай через полчаса любая грязь если не замёрзла, то засохла. А тут хлюпает под ботинком, словно овсянка из классического английского анекдота:
— Берримор. Что это хлюпает в моём ботинке?
— Овсянка, сэр.
— А что она делает в моём ботинке?
— Хлюпает, сэр!
Вот и московская январская слякоть очень на то похожа…
Зато с Патриаршего моста открывается чудесный вид на сомнительно-спорное художественное творение Зураба Церетели. Если голову от Кремля отвернуть. Я сейчас про скульптуру огромного Петра говорю. Поначалу все громадину ругали. Сейчас попривыкли.
— Да что там несоразмерный Пётр? Сам мост принадлежит кисти Зураба Константиновича. Правда в содружестве с комплексом архитекторов и строителей.
Что в очередной раз наводит на мысль:
— Хорошо, когда дружишь с градоначальником.
Даже если с бывшим. Будет тогда тебе и белка, будет и свисток. Кто Москвой правит, тот её и танцует. Но это опять лирическое отступление.
— Мост тем не менее получился хорошим.
Главное нужным. Теперь не обязательно объезжать полгорода по пробкам, спускаться в метро, толкаться и злиться. Два зайца уничтожены одним махом. И функциональность транспортной развязки, и красота. Берега связаны. Обзор на Кремль и Пречистенскую набережную. Кованная обрешётка перил, фонари, стилизованные под старую купеческую Москву придают изящество и вписываются в общую картину. Если б не зима, можно было бы наслаждаться.
А так смотрю на жену и понимаю:
— Сейчас взорвётся!
И полетят мои клочки по закоулочкам.
Она уже встала в позу разъярённой тигрицы и рычит с любовью:
— Я тебе говорила, сидим в аэропорту. Нам только простыть сейчас не хватало. Чтоб весь отпуск с температурой пролежать…
Там ещё много чего можно было услышать. Но главное правило счастливой семейной жизни, пропускать мимо ушей процентов восемьдесят женских претензий. И поддакивать, вернее теперь по-модному, подхрюкивать время от времени:
— Да, моя дорогая.
— Совершенно верно, моя родная.
— Исправлюсь, если дашь ещё один шанс.
— И вообще, хватит ворчать, до музея есть час времени, не будем мёрзнуть, пошли где-нибудь позавтракаем…
Выходим на Волхонку. Окидываем взором в оба конца. Метрах в ста пятидесяти маячит какое-то трёхэтажное здание радикально изумрудного цвета, за ним по улице начинается квартал.
— Где-то там наверняка есть кафе. Спорим?
При этом я не очень в этом уверен, но иду ва-банк. Потому как если нет, то я, считай, уже покойник. И отпевать меня будут в храме Христа Спасителя. Если откроют к тому времени, конечно.
Мне глухо повезло. В одном из низеньких строений, наверняка из архитектурного наследия и жестоко охраняемого государством, оказалось открытое сетевое кафе под маркой Costa Coffe. Маленькое по размеру. За прилавком всего одна девочка на раздаче. По сути больше и не нужно.
Здесь хочу сделать одну маленькую заметку, как штрих к изображению столицы. На улице как никак, а позднее утро. Десять часов, скоро полдень. Центр Москвы пустынен, будто сегодня не рабочий день, а первое января после глухой попойки.
— До которого часа Москва вообще спит?
Я такое встречал в жизни только единожды. В Афинах. Но у них понятно. Работающего грека никто и никогда не видовал. Для нас это странно. Особенно если учесть, что москвичи, по большей части те, что приезжают к нам в провинцию учить нас провинциалов как правильно строить экономику, вообще кичатся тем, что «впахивают» аки ломовые лошади и везут на своих плечах груз всей большой страны.
Ладно, дорогие москвичи. Извиняюсь. Это я опять ворчу от вредности. Понимаю, что район станции Кропоткинская места заповедные. Там ни фабрик, ни заводов. «Красный Октябрь» был через речку в прямой видимости, конфетки вкусные делал, так его тоже куда-то на окраину убрали. Теперь одни попы да музейщики мимо ходят. Но священники сегодня бастуют или готовятся к всенощной, а работники Пушкинского придут на работу только через час. Вот и тихо на улице, будто в медвежьей берлоге.
Зато кафе используется по назначению. Во всяком случае молодёжь сидит с ноутбуками и делает вид, что серьёзно работает.
— А что, реально круто!
Сделать отчёт или курсовую не отходя от чашечки кофе. В наше время таких условий не было. Да что там, в наше время я пояснительную записку к диплому от руки писал…
Завтракать, правда, мы не хотим. В самолёте бутерброд аэрофлотовский схомячили. Где хлеба много, а колбасы мало. Но час времени нужно убить. И на сухую это сделать сложно. Поэтому подходим к прилавку и пытаемся выбрать что-то не сильно калорийное и желательно не дорогое. Причём если по первому пункту ещё можно прийти к консенсусу, то по второму уже сложно.
— Цены московские.
И этим всё сказано.
Итак заказываем:
— Ролл Цезарь с курицей. 250 целковых.
— Сэндвич с тунцом. 229 рубликов.
Откуда такие не круглые цифры?
Плюсом два кофе капучино, и итогом отстёгивает зелёненькую тысячную купюру.
— Ролл разогреть?
— Да, пожалуйста. Спасибо…
Микроволновка дёрнулась и зашуршала. Минутой спустя устраиваемся за столиком и начинаем обсуждать приключения. Но для начала пробуем по кусочку скромного завтрака.
На вид вроде красиво. На языке по типовому не вкусно. Да что там невкусно? Учитывая цену бутерброда, это есть нельзя! Если б не нужно было бы ждать, кушать здесь не стали бы ни… Жена похоже такого же мнения:
— Не хочу жить в Москве.
Поддерживаю разговор:
— Отдыхать здесь тоже не в айс. Слава Богу вечером улетаем…
Кстати, продолжаем отзыв о кафе. В помещении замечательно летающий вай-фай. Именно он и помог нам пересидеть нужное время и не сойти с ума от безделья. Где-то по работе на почту зашёл. Потом парочку замечаний по Whats App бросил. Затем посмотрел, точно ли Пушкинский музей в 11–00 откроют. Короче:
— Суд, да дело, время пролетело.
Сахар и салфетки на отдельном столе. Бери и клади, сколько душе угодно. А с бумажной составляющей проявлен конкретный креатив. Салфетка заранее разлинована под удобство для письма ручкой. И если вдруг на Вас напала муза, и Вы не смогли от неё отбиться, то все умные мысли, лезущие в голову, тут же под запись.
— Что написано пером, не вырубишь топором!
А Вы думаете, что я на закрытый храм в таких жлобах больших? Специально пометку сделал, чтобы помнить подольше. Вообще я человек не злопамятный.
— Я просто злой. Да и память у меня хорошая…
Это анекдот такой. Шутка юмора, если кто не понял.
Тем временем час Х пробил. Одеваемся. Говорим спасибо и в музей. Всего-то дорогу перейти, и мы на пороге. Ошибки быть не может, перед нами распахивает двери Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.
— Двери, правда, приходится открывать самим.
Лакеев ещё в семнадцатом упразднили. Но продолжение последует…
Теги:
Самостоятельные путешествия, Культурно-познавательный туризм
