Эрфурт, Эрланген. Настоящее прошлое

Мне захотелось, чтобы в фильме (о современном отношении к нацизму) был такой персонаж: человек с рефлексией. Не из тех, кто бежит от немецкого прошлого как от чумы с криками: «Я-то тут при чем???».

В Мюнхене, планируя с дочкой съемки, мы решили обязательно съездить в Эрфурт. Дело было за малым: договориться с нашим будущим героем об интервью. Найти номер его телефона при сегодняшней информационной открытости оказалось не сложно. Позвонили… и сходу получили отказ. Не хочет, не может, занят… Позвонили на следующий день — отказ. И только с третьей попытки наш герой как бы невзначай назвал другой город — Эрланген. «Буду там в последнюю неделю мая, — сказал он нам загадочным тоном, — на фестивале кукольных театров», — и повесил трубку.

«А Вы найдете время для интервью?» — вопрос повис в пустоте… Что в такой ситуации делать? Организация съемки — это же деньги. Нанять оператора с автомобилем и съездить впустую — удовольствие сомнительное. Мы решили рискнуть: ну, не догоним нашего героя, так хоть согреемся)). Дождались нужной даты и рванули из Мюнхена в Эрланген, благо — не далеко.

Эрланген — старинное поселение в Баварии неподалеку от Нюрнберга, известно с 1002 года. Развиваться стало во второй половине 17 века после того, как эти земли захватили французские протестанты — гугеноты. Сохранившиеся с тех давних времен здания с пышной лепниной делают Эрланген одним из самых «барочных» городов Германии. Кроме того, оказывается, маленький Эрланген уже несколько лет находится в десятке самых удобных для жизни городов страны, соседствуя в рейтинге с такими мегаполисами, как Мюнхен и Франкфурт-на-Майне. Здесь всего 3 процента людей живут на пособия. А почти треть жителей имеют университетские образование.

Местный Университет был основан маркграфом Фридрихом фон Бранденбург Байрейт еще в 1743 году. Этот же герцог открыл здесь театр, который теперь справедливо называют Markgrafentheater (маркграфским).

В здании Markgrafentheater в указанные дни, действительно, проходил международный фестиваль кукольных театров — мы чуть-чуть опоздали на открытие. Изучив нашего героя по фотографиям в интернете, с легкостью опознали его в толпе горожан на Театральной улице.

Он выглядел живописно, чувствовал себя как дома, обнимался и здоровался буквально с каждым встречным. Похоже, в Эрланген съехалась старая фестивальная тусовка, которая встречается раз в год уже много-много лет (20-ый фестиваль!) Наш герой был тут явно в почете.

Вон он — Хартмут Топф, потомок тех самых Топфов, фирма которых снабжала фашистские концлагеря качественными печами для сжигания трупов. Фу, написала и самой не понравилось. Может, лучше так: потомок владельцев фирмы «Топф и сыновья», чье оборудование для крематориев, пивоваренных и мусоросжигательных заводов высоко ценилось во всем мире. Так ведь и было.

В славные для фирмы «догитлеровские» времена ее изделия экспортировались по всему миру. Даже большевики в 20-х годах заказывали печи у Топфов, — когда перестраивали кладбищенский храм у Донского монастыря под первый советский крематорий. То, что там потом сжигали расстрелянных «врагов народа» никакой тени на фирму-поставщика не бросает: они что, знали? Нет. Может быть, в случае с нацистами это тоже был только бизнес — и ничего больше? Хотелось бы спросить у Хартмута.

Понимая, что мы не попадем в Эрфурт, я подрядила знакомую, которая уже много лет живет в этом городе, сходить в музей «Топф и сыновья» и поснимать для нашего фильма. Поэтому все исторические и музейные снимки в этом рассказе — ее рук дело).

Фирма «Topf & Söhne» существовала с 1878 года, ее основал прадед нашего героя, Йоханнес Топф. Он изобрел и запатентовал «систему нагрева варочных котлов». Из четырех сыновей Йоханнеса двое старших умерли молодыми, производством непосредственно занимался только средний сын, по имени Людвиг. А его младший брат Юлий был владельцем «номинальным», в дела не вникал. Я бы и не вспомнила об этом Юлии, но именно он был родным дедушкой нашего героя, Хартмута Топфа. А дети брата Людвига (двоюродные дедушки Хартмута) стали нацистами.

Будущие нацисты — Людвиг (названный в честь отца) и Эрнст Вольфганг — были прекрасно образованы, с молодости трудились на фирме. К 1933 году их предприятие находилось на грани банкротства. Тогда братья вступили в НСДАП, чтобы стать «своими» в гитлеровской Германии и получать от новой власти жирные государственные заказы. Дело стало налаживаться. Вскоре инженер фирмы Курт Прюфер разработал переносную печь с двумя муфелями (камерами для сжигания трупов). Особенностью этого изобретения стало то, что муфели внутри соединялись: это повысило скорость сжигания, но перемешивало пепел. То есть, для кремации трупов нормальных людей такие печи не годились, а для «унтерменшей» в самый раз.

Первая печь в 1939 году была поставлена в концлагерь Дахау. Ну, и дальше понеслось… Бухенвальд, Освенцим, Могилевское гетто, лагеря Гросс-Розен, Маутхаузен, Гусен.

Шла война, количество человеческого материала, который подлежал уничтожению, росло. Муфты печей становились объемнее. Кроме того, на предприятии были разработаны специальные вентиляционные системы для газовых камер. Все спроектировано по-немецки рационально, чтобы люди полностью раздевались (ботиночки отдельно, тряпки отдельно), а потом, умерщвленные газом, сразу поступали в печи…

Мощности создавались под запросы заказчика. Например, в лагерь «Освенцим II», где СС содержали 125 000 советских военнопленных, было поставлено оборудование, с помощью которого их всех можно было убить и утилизовать всего за четыре месяца (сохранились документы с подсчетами).

И вот мы, наконец, знакомимся с тем, для кого эти ужасы, в каком-то смысле — семейная история. Хотим понять, к каким выводам привела его затянувшаяся рефлексия: считает ли Хартмут своих родственников просто бизнесменами, попавшими в неприятный переплет или… это были преступники, потерявшие в погоне за наживой все человеческое? Топф соглашается дать интервью, но — только в перерыве между спектаклями. «Идемте, идемте», — приглашает он нас в зрительный зал.

Май 2017 года. Я стою рядом с оператором в темном зале театра Макрграфа в баварском городе Эрланген, на сцене актеры разговаривают с собственными разрисованными ладошками. Не понимаю ни слова, но от сцены веет чем-то трогательным, детским и добрым… В какой-то момент в руках актеров оказывается огромный мяч, похожий на земной шар. Они начинают им играть, бережно обнимая и с любовью перебрасывая друг другу…

Я вспомнила фильм Чарли Чаплина «Великий диктатор», где Чаплин изображает Гитлера, играющего земным шаром…

Два похожих образа — а какая огромная разница! Одна и та же страна — а какая огромная разница! После спектакля, расположившись прямо на улице, мы начали разговор с Топфом именно с этих, самых важных вопросов: понимает ли он, как обычные люди, способные любить и сочувствовать, вдруг превращаются в безжалостных монстров? Может ли это повториться?

И он рассказал нам про своих двоюродных дедушек, двух братьев, которые вступили в нацистскую партию вынужденно — иначе бы им грозило разорение. Хартмут несколько лет потратил на то, чтобы разыскать документы, семейную переписку — все, что могло бы пролить свет на то, как нормальные образованные люди стали соучастниками страшного преступления.

Наверное, ему, как члену этой семьи, хотелось найти подтверждение лайт-версии: мол, печи строили для санитарных целей: чтобы в лагерях не скапливались трупы и не было эпидемий. А про зверства не знали. Но оказалось, знали. Про газовые камеры знали, про весь этот конвейер уничтожения людей.

Вот что интересного он нам рассказал:

В 45-ом, когда в Эрфурт зашли войска США, братья Топф были задержаны, но отпущены. Версия о том, что они просто бизнесмены и выполняли техническую работу, на американцев подействовала. Это понятно. Крупные фирмы США тоже сотрудничали с гитлеровским режимом — «Дженерал Моторс», например, «Форд», «Стандарт Ойл». Фирма «IBM» снабжала нацистские концлагеря счетно-вычислительной техникой. Что ж теперь их закрывать, а владельцев сажать? Как-то это не по-американски)… Однако, после разделения территории побежденного врага между победителями, Эрфурт оказался в советской оккупационной зоне.

За фирму «Топф и сыновья» взялись советские следователи. Была изьята документация, арестованы все первые руководители производства. Создатель крематориев, в которых трупы можно было помещать навалом, как дрова, инженер Курт Прюфер был осужден на 25 лет принудительных работ и умер в лагерях. Не выдержали нервы и у одного из братьев Топфов. Людвиг покончил с собой 31 мая 1945 года. Он написал завещание, где говорилось: «Я никогда не был нацистом, все это знают. Время было такое. Но я не хочу, чтобы меня судили, я сделаю это сам». И принял цианистый калий.

Второй брат, Эрнст Вольфганг, перебрался в зону влияния американцев. Время от времени, на протяжении его жизни, власти Германии (особенно под давлением Израиля) начинали расследовать роль Топфов в уничтожении евреев — но велись эти расследования вяло и ничем не закончились. Эрнст Вальфганг благополучно дожил до 1979 года. И никогда не извинялся за участие своей фирмы в злодеяниях нацистского режима.

В течение всех послевоенных лет делались попытки обелить предпринимателей-нацистов. Особенно яростно их невиновность отстаивали те, кто отрицал Холокост. Это они десятилетиями утверждали, что ни газовых камер, ни многомиллионных жертв на самом деле не существовало. Один из таких «отрицателей» Жан-Клод Прессак, который был французским правым и говорил: «всё это еврейская фикция, всё было не так, это ложь», решил разобраться в истории фирмы «Топф и сыновья». Начал исследовать, разыскал и прочитал множество документов — и полностью изменил свою позицию. Он написал книгу «Крематории Освенцима». Книга была опубликована на немецком в 1994 году — сравнительно недавно! И попала в руки нашему герою, Хартмуту Топфу.

Как раз в это время в Эрфурт приехали его родственники, чтобы потребовать от властей города реституцию: они захотели, чтобы предприятие, национализированное в ГДР, теперь снова стало принадлежать потомкам Топфов. Хартмут, уже проникшийся справедливым антинацистским гневом, выступил против реституции и стал добиваться, чтобы здание превратили в музей. Он объединил сторонников, убедил городские власти оказать помощь. Стал собирать экспозицию, поехал во Францию к автору книги Жану-Клоду Прессаку. Когда старый Прессак умер, собранные им документы удалось переправить в Эрфурт. Все это было непросто, потребовало и сил, решимости — и вот, дело жизни Хартмута Топфа сделано: в Эрфурте открылся музей, демонстрирующий посетителям один из фрагментов истории нацизма.

На вопрос, считает ли Хартмут своих двоюродных дядей — Людвига и Эрнста Вольфганга преступниками, Топф ответил: «Они были соучастниками. Преступник — слишком громкое обвинение. Они были нормальными… В этом же весь ужас, это были нормальные люди, абсолютно нормальная фирма, которая так функционировала». И у него нет иллюзий по поводу того, повторится нацизм или не повторится: «Может повториться, почему нет. Вон, посмотрите на сегодняшних „правых“…»

Да, Хартмут Топф убежденный «левый» и демократ. Борец за справедливость в определенном ракурсе. И да, это не делает его нашим единомышленником. О том, что в газовых камерах погибли и были сожжены в печах не только миллионы евреев, но и миллионы советских граждан во всем многообразии их национальностей, Хартмут, как и многие в сегодняшней Германии, старается не вспоминать. Мы спросили, что он думает об этом — и последовало стандартное объяснение: «Это нельзя сравнивать, это совсем другое дело. Это было военное противостояние. Обе стороны друг друга убивали». Ну и дальше, как все немцы нам говорили: столкнулись две диктатуры, Гитлер и Сталин — близнецы-братья, Молотов-Риббентроп, если б не Гитлер, Сталин бы сам напал…

И мы не стали с ним спорить, напоминать про Мюнхенский сговор, про несоизмеримость зверств, про то, что это на нашу землю пришел враг…

Разговаривали больше часа. Дочь переводила ему мои вопросы на немецкий и расспрашивала сама, а я в этот момент наблюдала, как он отвечает — размеренным тоном, отшлифованными за время многочисленных выступлений фразами… Он был когда-то заурядным работником в сфере телекоммуникаций. Создание музея в Эрфурте сделало его судьбу выдающейся. Теперь это — один из самых уважаемых людей страны, он награжден главным федеративным орденом: «За заслуги перед Федеративной Республикой Германия». Как говорится, не было бы счастья)…

Возможно, мне трудно понять, через что он прошел. Будучи ребенком Хартмут гордился своей родословной, тем, что он потомок знаменитого рода промышленников, которые поднялись с нуля и создали процветающий бизнес. Так ему об этом рассказывали близкие. Однажды, уже будучи подростком, он увидел в кино первые документальные съемки из концентрационных лагерей. Показывали печи крематориев, которые были в этих концлагерях. И он увидел вывеску «Топф». Это была его фамилия.

После разговора мы с Хартмутом еще немного погуляли по прекрасным улочкам Эрлангена, а потом пошли на второй спектакль, где актер работал с большими куклами, одна из которых была Господом Богом, а другая Дьяволом.

Я была уверена, что в спектакле победит Бог.

После представления мы рассматривали этих кукол и моя дочь, Янка, спросила Хартмута, не считает ли он, что люди, попадая под влияние идеологии, ведут себя как марионетки, ими легко управлять… Хартмут не понял этот образ: «Нет, — сказал он, — люди просто пешки».Образы разные, но по-моему, суть одна — манипуляция. Отчасти, это объясняет, почему образованные и благочестивые немцы в условиях нацизма стали уничтожать себе подобных как насекомых или мусор. Им внушили, что враги — не люди. Унтерменш, недочеловеки. И когда сейчас я вижу в политике элементы расчеловечивания одних и выпячивание других, как избранных, я понимаю, что история еще преподнесет нам сюрпризы.

Вот такая была поездка. Эрфурт я видела только на фотографиях, а в Эрлангене даже город посмотреть как следует не успела.

Но что-то практическое туристам я все-таки напишу в качестве полезного финала. Мне, не знающей немецкого, очень понравился фестиваль в Эрлангене, на котором мы побывали, благодаря Топфу. Думаю, те, кто говорит на языке, получат от него море удовольствия. Это один из крупнейших и наиболее значимых в Европе фестивалей современного кукольного, имиджевого и объектного театра. Узнала, что в этом году международный figuren.theater.festival будет проходит с 24 мая по 2 июня. Около 70 коллективов из 20 стран представят свои работы в 180 спектаклях. Специально написала название правильно, чтобы всю информацию легко было найти в Интернете.

Ну, это так, — к тому, что жизнь прекрасна. Кажется странным в этой прекрасной жизни вспоминать зловещие тени минувшего. Я бы этим не занималась, если б в трактовке тех событий всё и всеми воспринималось однозначно. Но это не так. Не хочется однажды проснуться в мире, где в школах дети учат историю о том, как безжалостные русские коммунисты напали на беззащитную Европу и уничтожили шесть миллионов евреев. Я все-таки за то, чтобы у планеты было не выдуманное, а настоящее прошлое.

Теги: Самостоятельные путешествия